| radselo | Дата: Среда, 08.11.2017, 20:57 | Сообщение # 2343 |
 Контр Адмирал
Группа: Администраторы
Сообщений: 1265
Статус: Offline
| Валерий Хаит:
Оказывается, есть такой праздник: Международный День КВН.
Более того, он сегодня.
Вот моя главка из "Книги читателя" об Альберте Аксельроде -одном из тех, кто был родоначальником этой замечательной (когда-то) игры...
АЛИК(Об Альберте Аксельроде)
В полуфинале КВН сезона 1966/67 года встречались команды 1-го МОЛМИ и, простите за рифму, города Перми.
Команда Одессы, уже попавшая к тому времени в финал после победы над славной командой днепропетровского «Южмаша» (капитаном был сын главного конструктора незабвенный Саша Янгель), на правах финалиста выехала в Москву как бы на рекогносцировку. Мы получили приглашение в зал телетеатра и стали живыми свидетелями феерического зрелища — выступления московских медиков во главе с неподражаемым Матвеем Левинтоном. Нужно сказать, что пермяки старались вовсю. Даже по тем звездным временам у них была довольно приличная команда. Но рядом с медиками они казались бледной тенью.
Кстати, о тени. Был в середине шестидесятых в Праге такой театр теней — назывался Латерна Магика. Так вот, в домашнем задании москвичей тоже использовался этот принцип. Чувствовалась опытная режиссерская рука. И через очень короткое время мы узнали, что это была рука Алика Аксельрода. Да-да, того самого легендарного Альберта Аксельрода, который был одним из создателей московского театра «Наш дом», соавтором — вместе с Михаилом Яковлевым и Сергеем Муратовым — телепередачи КВН и первым (вместе с Наташей Защипиной) ее ведущим. А плюс к этому он был замечательным врачом, врачом от Бога, и еще — человеком безупречного поведения, душой любой компании, выдумщиком и остроумцем. Впрочем, о многом из этого мы узнали значительно позже, а тогда… Конечно, режиссером медиков и должен был быть медик-режиссер.
Вот в моей памяти вспыхивает какой-то конкурс. И я отчетливо слышу, как ребята из команды москвичей поют на упоительную мелодию Россини из «Севильского цирюльника»:
Ах, атрофирована. браво-брависсимо!
Ах, атрофирована, браво-брависсимо!
Ах, атрофирована, браво-брависсимо,
Браво-брависсимо, ваша нога!
Мы были восхищены, удивлены, перепуганы. Ведь именно с этой блестящей командой нам предстояло играть в финале! С автором лучших реприз москвичей остроумнейшим Мишей Кандрором, с непревзойденным по части сценического и человеческого обаяния Матвеем Левинтоном и, как выяснилось, с самим Альбертом Аксельродом, чье имя в кавээновских кругах того времени и еще много лет спустя было овеяно невероятной славой. И тут опять, простите, возникает немудреная ассоциация. Это именно Слава Харечко, блистательный капитан команды КВН Губкинского института, сказал как-то, что КВН — это наша аксельродина, а мы все — аксельродственники...
Но вернемся к игре москвичей с пермяками. Да, мы понимали, что нам в финале ничего не светит, но огорчение от этого тут же сменилось горячим желанием познакомиться поближе (а если повезет, то и подружиться!) с прекрасными медиками. И не помню уже как, но нам все же удалось проникнуть на вечерний банкет (или мы не одесситы!), где москвичи отмечали свою блестящую победу и где были все кавээновские небожители тех лет — сотрудники молодежной редакции ЦТ Марианна Краснянская, Марат Гюльбекян, Белла Сергеева и другие. И, конечно, там был Алик, чуть усталый, но удивительно сдержанный и доброжелательный. Мы, помню, быстро захмелели и, уже совсем не сдерживая чувств, шумно выражали свои восторги по поводу блестящих реприз победителей, пытались шутить сами, чувствовали легкую неуместность этого — словом, вели себя, как и положено провинциалам, шумно и назойливо.
Между прочим, и слову «реприза» вместо обычного «шутка» научил нас тоже Алик Аксельрод. И должен сказать, что с тех пор все поколения одесских кавээнщиков исключительно им и пользовались: если кто по ошибке говорил, что придумал шутку, его тут же, причем не всегда вежливо, поправляли: «Да не шутку! Репризу придумал, репризу! И еще нужно посмотреть, заслуживает ли предлагаемый тобой бред этого высокого звания!»
Тут же, во время банкета, мы узнали, что на следующее утро команда медиков практически в полном составе отправляется автобусом в Одессу. Это их руководство первого МОЛМИ так поощрило. Ну и, видимо, с целью изучения противника на местности. И вот в разгар застолья, когда клятвы в вечной дружбе и объятия уже пошли по третьему кругу, кажется, именно мне пришло в голову, что расставаться глупо, тем более что автобусный путь лежит в наш город… Короче говоря, узнав, что несколько свободных мест в автобусе имеется, мы явились утром в условленное место и весело отправились вместе с новыми прекрасными друзьями в многокилометровое путешествие.
Время в разговорах и импровизациях летело стремительно, были остановки, на которых жгли костры, готовили еду, играли в волейбол. Причем зачинщиком и организатором всего этого был именно Алик, который к тому же оказался неплохим волейболистом, что вызывало у меня — члена третьей сборной одесского строительного института по волейболу — полный восторг.
Ехали двое суток, почти не спали, наконец приехали.
Дальше я помню плохо — лишь то, что практически все дни пребывания медиков в Одессе мы были неразлучны, ездили к кому-то из наших на дачу, пели песни. Тогда, кстати, я впервые услышал от кого-то из москвичей знаменитую «Когда у вас нет собаки…». Впрочем, песни, возможно, были в другой их приезд. Да, еще перед посадкой в автобус мы успели позвонить из Москвы, что приезжают наши соперники по финалу практически всей командой, и одесские городские власти даже придумали для гостей какую-то программу, которая закончилась прощальным банкетом в кафе, кажется, «Оксамит»... а вот тут я уже действительно ничего не помню, ибо выпито было этого одесского вина «Оксамит Украины» — море.
Вспомнилось еще, что Алик по каким-то грустным семейным обстоятельствам должен был срочно улететь из Одессы самолетом, но рейс задержали, и он опять вернулся в это кафе, где ему уже было не до веселья. И хотя он по-прежнему улыбался удачным шуткам (простите, репризам), но мысли его были далеко-далеко…
Было это в середине шестидесятых. С тех пор мы виделись с Аксельродом хоть и не часто, но достаточно регулярно. Во всяком случае, каждый раз, бывая в Москве, я звонил ему, даже как-то побывал у него дома, где познакомился с его милой женой Наташей и уже тогда не по годам серьезным сыном Борей. Там было, помнится, много друзей Алика не только по медицинскому институту, но и по театру «Наш дом». Помню энергичного и тотально талантливого Марика Розовского, помню соавтора Алика по первой книге о КВН обаятельнейшего Мишу Яковлева, помню Витю Славкина — создателя знаменитой «Галки Галкиной» из «Юности», который мне до сих пор не может простить, что я его, практически непьющего человека, там в доме Аксельрода буквально споил. Метод, кстати, был очень простой, даже не метод, а условие: если я хотя бы раз в поднесении Виктору Иосифовичу рюмки повторюсь, то все, пить он больше не станет. И я в легком хмельном ажиотаже приносил ему рюмку за рюмкой то на дне большой кастрюли с крышкой, то в коробке из-под обуви, то в перевернутой шляпе, то — под осуждающим взглядом хозяйки — в хрустальной вазе... Как было там тогда тепло и уютно, какой рождался юмор, как все были рады друг другу — и тон всему этому задавал именно Алик. А слово «старик», с которым он со своей неповторимой интонацией обращался к присутствующим, до сих пор звучит у меня в ушах…
Потом он несколько раз с сыном приезжал на своем знаменитом «Запорожце» в Одессу, гостил у нас дома. Побывал как-то в одесском театре музыкальной комедии на спектакле по нашей (вместе с Георгием Голубенко и Леонидом Сущенко) первой пьесе «Старые дома», горячо нас хвалил. Мы понимали, что такому знатоку и профессионалу театра это действо вряд ли так уж понравилось, — просто он был очень доброжелательный и деликатный человек, очень деликатный…
И еще одно одесское воспоминание, связанное и с Аликом Аксельродом, и с театром. В один из его очередных приездов мы пошли вместе на спектакль гастролирующего в Одессе московского театра имени Маяковского — по пьесе Александра Володина «Ящерица». Я до сих пор не могу забыть, как смотрел на сцену Алик. Как он буквально впитывал происходящее, как блестящим чутьем режиссера и выдумщика угадывал повороты сюжета, как радовался удачно подобранной музыке, как заражал нас, сидящих рядом, этим восторгом и бескорыстной радостью от чужого успеха…
Как-то Алик приехал в Одессу недельки на две. Он, уже возглавлявший к тому времени реанимационное отделение Боткинской больницы, оказался руководителем проходящего в Одессе семинара по гипербарической оксигенации (кажется, так). И я до сих слышу его живой голос, когда он рассказывал нам о роли кислородных барокамер в спасении больных, о тяжком, на грани подвига труде реаниматологов, как гордился своей работой, своими учениками.
«Оживление без сенсаций» — так называлась подаренная мне с автографом его книга. Я ее недавно опять перечитал и поразился, как легко и весело можно писать о сложнейших, в буквальном смысле жизненно важных вещах, как изобретательно и образно, по-режиссерски, строится текст, как автор ни на минуту не забывает, что у книги есть читатель.
Помню, кто-то из наших, прочтя на обложке книги «Оживление без сенсаций», попытался связать основную профессию Алика — реанимацию с КВНом и придумал репризу: «Реанимация в зале». Алик улыбнулся, хотя наверняка уже давно знал этот каламбур.
Мы провожали его всей компанией, помогали погрузить на крышу «Запорожца» непонятно как помещавшиеся там вещи. Алик всех обнимал, звал к себе, потом умело и по-мужски закреплял кое-как уложенные нами чемоданы и обещал в следующий раз поставить на крышу своего «Ягуара» «более мощный багажник». Да-да, он именно так и сказал, я это точно помню…
С тех пор мы виделись и перезванивались с Аликом на протяжении многих лет, но один его звонок мне запомнился особенно. Это было уже в новые кавээновские времена, первая команда одесских джентльменов уже, казалось бы, теряла, но все никак не могла потерять своей чемпионской популярности. И тут позвонил Алик и попросил ребят принять участие в праздновании 225-летнего юбилея 1-го МОЛМИ, которое должно было состояться через несколько месяцев. Мы, конечно, тут же согласились: еще бы, ведь просил сам Аксельрод… Потом мы узнали, что Алик тяжело заболел и что неизвестно, отпустят ли его из больницы на юбилей. Мы приехали в Москву и довольно удачно выступили на празднике медиков, где на сцену выходили сплошные звезды. И только после выступления узнали, что Алик все же был за кулисами, что он лежал на специальной кровати и давал советы, как бы режиссировал, радовался удачным… да-да, репризам! — и горячо благодарил всех, кто откликнулся на его просьбу…
А может быть, его за кулисами и не было, я не исключаю, что это у меня просто такая игра памяти, но я точно помню, что, несмотря на его тяжкую болезнь, вопрос о присутствии Аксельрода на вечере рассматривался. И что если даже этого и не было, то вполне могло быть, и что вел бы он себя именно так, а не иначе…
Алика уже давно нет с нами, но недавно я получил от него неожиданный привет.
Не так давно я ездил в Таллин на юбилей своей доброй знакомой — писательницы Елены Скульской. На самой церемонии Елена Григорьевна познакомила меня со своей старшей сестрой Зоей Габович — известным в Таллине врачом. Увидев меня, Зоя Григорьевна сразу закричала: «Хаит, я тебя знаю! Я посещала курсы Аксельрода, он был реаниматолог от Бога и нас учил всему, что знал и умел сам. Так вот что я хочу тебе сказать: весь ваш КВН ничего не стоит, все это пустое, чепуха! Ты был знаком с великим врачом Аксельродом, который как никто умел спасать людей. Запомни это, детка, и никогда не забывай…»
|
| |
| |
Кто нас сегодня посетил?
